Он искал Мамины бусы. Ходка за ходкой, он уходил и возвращался, только если доставал нитку этого артефакта. Большие или маленькие не имело значения. Он исходил в доль и поперек Янтарь , Болота, Свалку и Темную Долину, он был в Могильнике и доходил до самого Ржавого Леса. Бусы он перекупал у бродяг и скупщиков. Возвращаясь с ходки он заходил в бар, не торгуясь сдавал все артефакты, все кроме тех самых, что небольшой закрученной спиралью с мелкими и крупными жемчужинами, переливаясь серебром и синеватым перламутром, лежали на дне его котомки. Он всегда просил налить ему на четыре пальца водки в стакан, всегда покупал плитку почти безвкусного шоколада, уходил на большую землю. Мало кто знал, что недалеко от Зоны в небольшом городке где почти все мужчины зарабатывали своим здоровьем и жизнью за периметром, в госпитале, С обшарпанной краской и облупившимися потолками его ждет 12-ти летний мальчишка. Сын перед которым он был виноват с самого рождения. Ведь если бы не он, если бы не стремление получить выслугу или орден, тогда в далеком сейчас 86. Если бы он только знал тогда, когда добровольцем ехал на ликвидацию первого взрыва, что за его ошибку будет платить ребенок, ЕГО сын. Егор…
Егор улыбался, вскочив с больничной койки, кинулся в объятья, вдыхая знакомый запах костра и машинного масла, которым пропахла кожанка отца. «Мой папка не пьяница, и не мутант!!! Мой Папка - Сталкер!» Гордо заявлял мальчишка глупым девчонкам, что дразнили его. Он знал, что Папка придет и принесет то что поможет ему прожить лишний месяц, такой короткой жизни. Жизни ребенка, клетки которого умирают от рака.
Сталкер открыл котомку и сжав в ладони спиральку бус положил её в карман пижамной курточки Егора. Мальчик сразу задышал ровнее, время для его щуплого, болезненного тела остановилось. Отец протянул ему маленький шелковый мешочек, с запасом из трех спиралек. Мальчик положил его на край кровати и улыбнулся. Протянул ладошку, в нее сталкер вложил плитку, купленную в баре. От обертки пахло табаком и водкой, но Егор любил именно этот шоколад – он от папы.
Иногда мальчик задумывался, почему он родился таким, а не соседский мальчишка Славка? Почему умерла его мама, и теперь теплый артефакт, с названием греющим сердце, помогает ему жить. «Мать хранит тебя сынок, бог нас простит» Говаривал в такие дни отец, прижимая его голову к своей груди.
Она была ранена и голодна, ее ждали щенки. Старая матерая чернобыльская сука поджидала на тропе. Приметив псевдоплоть копошащуюся в кустах, она навела морок. Видимо плоти померещился одинокий двуногий. Она проблеяла хриплым своим голоском, что-то на речи этих опасных тварей. Пока плоть заманивала морок в кусты, Сука одним ударом лапы перебила ей хребет. Хитиновые копытца взбрыкнули и плоть затихла. Зеленоватая кровь оставила след на траве, а сука потащила к своей лежке матировавшее создание.
Сука щерилась, лежала в кустах и в душе её разливалась безысходность. Она убивала, что бы прокормить себя и щенков, они же без причины почти в упор расстреляли их. Большой помет, четверо бы выжили наверняка… три месяца она носила в себе их, еще пол года вскармливала. И теперь пришли они и стали решать. Кому жить а кому умирать. Так умрут они, все, не сейчас, спустя годы…
Следующий помет щенков Сука травила на людей. Окрепшие двух годовалые Чернобыльцы собирали стаи слепцов, все больше и больше. Начинали травить, загонять одиночек, тех людей что шли уже домой мечтая о еде и деньгах. Псы бесновались, убивали даже если не хотели жрать. Слепцы были прожорливы, а Чернобыльцы злы.
Сука вела свою стаю следом за одиночкой, по Темной Долине. Он шел смотря под ноги, искал что-то. Слепцы окружили его, бросались и по одному и сворой, он отстреливался. Менял рожки в АКМе и снова стрелял, с остервенением дрался за свою жизнь. Она проникла в его сознание, пытаясь подавить волю к жизни, но не смогла.
Распахнув большие глаза на неё смотрел щуплый, маленький детеныш сталкера, детеныш умирал. Она инстинктивно почуяла артефакт, что замедляет его смерть, и боль в этих глазах напомнила судороги её умирающих щенков. Сука взвыла на одной протяжной ноте, ей вторили слепцы.
Собаки ушли. Сталкер брел к периметру, в подсумке лежал артефакт, он торопился - Егор умирал. В спешке он не замечал, что за ним в темноте идут мародеры. Четверо. Когда он заметил их - было уже поздно.
В Баре ходит байка, как зомбак - бывший сталкер пришел на кордон с артефактом, и начертив адрес на клочке бумаги просил сталкеров передать туда «мамины бусы». Вот только сталкеры вернувшиеся из госпиталя с клочка бумаги рассказали, что там лежал мальчишка, но умер от рака не дождавшись помощи.
